ДИАЛОГИ

Напротив, во все глаза (плюс мощные стекла моих очков) взирал на все и всех вокруг. А теперь о том, как я там очутился. Мне хотелось встретиться с моим ста­рым знакомым, украинским художником Леонидом Сти­лем. Я заехал к нему домой, на улицу Ленина. Увы, его родственники сказали мне, что он уехал на дачу. Она кило­метрах в сорока от Киева. Там он и работает, и отдыхает. Я решил навестить его там. Однако, боясь заблудиться в «подкиевских джунглях», я обратился за помощью к моему другу Севочке Ведину, заведующему бюро АПН в Киеве. Он охотно согласился быть моим проводником. Но, в свою очередь, обратился за помощью к Виктору и Ире журна­листской супружеской паре. Они охотно согласились отвез­ти нас к Стилю на свой «Волге». Но, в свою очередь, пригласили прокатиться и подышать свежим воз-

духом свою приятельницу, молодого врача Наденьку. Тем более  что   она великолепно    владеет английским языком. Во    всяком случае, лучше, чем  я русским и,  конечно же, украинским.   Наденька   охотно   согласилась   составить   нам компанию. Но, в свою очередь... «Стоп!—сказали Севоч­ка, Виктор, Ира и я.— Больше никаких «но». Иначе в гос­ти к Стилю отправится пол-Киева. И мест в  «Волге» все­го пять». Итак, мы отправились в путь. И, на мой взгляд, наша экспедиция  являла собой образец разумной взаимо­зависимости всех  ее участников.  И в силу этого мой диа­лог со Стилем приобрел совершенно    иной характер,   чем все  другие  диалоги,  приведенные  в  этой   главе.  Из   дву­сторонней  он   превратился  в  многоканальную  связь.

Осмотр последних картин Стиля был равносилен полу­кругосветному путешествию. Леонид вернулся недавно из большой поездки по дальним странам и теперь с энтузиаз­мом прокладывал творческие маршруты кистями и краска­ми по листам и полотнам. Он побывал в Италии и Испа­нии, Алжире и Марокко, в нескольких странах Латинской Америки и показал нам около пятидесяти своих новых ра­бот.

Тут я должен признаться в одном яз моих недостатков (в    конце    концов,    я    же    честный    малый).    Я    могу судить,  более-менее  компетентно   о  достоинствах   и   недос­татках  стихов  или рассказов.  Но  не произведений   живо­писи. И хотя я накупил огромное множество книг по исто­рии и совресменному развитию изящных искусств и помес­тил их на самом видном месте в моей библиотеке, и хотя я посещаю все без исключения выставки художников в Де­ли   и побывал во многих  знаменитых картинных галереях мира, я всякий раз испытываю необъяснимую робость, ког­да пытаюсь — не вслух,  нет,— просто про себя и для себя оценить какое-либо полотно. И из года в год во мне креп­нет    ощущение,  что,  чем  больше у меня   контактов  и со­прикосновений с миром живописи, тем меньше я в нем раз­бираюсь.

Вполне понятно, что я мог предпринять попытку по­нять творчество Стиля только в том случае, если я сумею вызвать его на откровенный разговор. И вовлечь в этот разговор всех членов нашей экспедиции. И сопоставим», все точки зрения. И не упустить ни одного нюанса. Я тот­час приступил к делу.

Даршан: У вас очень яркие краски. Почему?. Стиль: Они передают реальные краски жизни тех стран, где я недавно побывал. Мне кажется, что, если бы я посетил Индию и сделал бы какие-то картины там, крас­ки были бы еще ярче. В вашей стране такая богатая палит­ра природы.